- Назад! Давай назад!

Но было уже поздно. Темноту зарослей осветил яркий огонь факелов, и в их свете Алие узнала лицо их преследователя… Мустафа! Ее сердце зашлось в приступе дикого страха, его стук в ушах заглушил все остальные звуки… Словно во сне, она увидела, как ее ненавистный муж, медленно поднял ружье, чей ствол холодно блеснул в свете горящей смолы, и так же медленно, словно нехотя, нажал на курок. Крошечная площадка на доли мгновения озарилась нестерпимо яркой вспышкой выстрела, и Халима, стоявшая совсем рядом, без вскрика, без стона упала на камни. Колени Алие подломились, и она рухнула рядом с Халимой, увидев, как на ее груди стремительно расплывается темное пятно. Не сознавая, что делает, девушка кинулась к лежащей подруге, схватила ее за плечи и встряхнула:

- Вставай, Халима, слышишь! Пожалуйста, вставай! - умоляла она подругу, чьи широко раскрытые глаза неподвижно смотрели в сплошь усыпанное звездами, непроглядно-черное небо осенней ночи. А Мустафа с усмешкой следил за тем, как она безуспешно пыталась вернуть Халиму к жизни, прося Аллаха помочь ей. Его лицо напоминало уродливую маску с нечеловеческими чертами, резко выхваченными из темноты колеблющимся пламенем факела: налитые кровью глаза, которые, казалось, светились во мраке слепой яростью и жаждой убийства, и звериный оскал усмешки, открывшей чуть поблескивающий ряд белых зубов…

…Дженгиз, тяжело дыша, прислонился к огромному валуну, лежавшему у дороги. Дыхание с хрипом вырывалось из его груди, причиняя резкую боль. Он с усилием двинулся вперед и вскоре различил спину идущего впереди человека. Бесшумно подойдя вплотную, Дженгиз всадил кинжал ему под левую лопатку. Тот, не издав ни звука, обмяк в руках эфе, и, оттащив тело в сторону, он заторопился туда, наверх.

Вскоре впереди он заметил свет и понял, что нашел тех, кого искал. Но успеет ли?.. При мысли, что он может опоздать, внутри все заледенело. Ближе… еще ближе… еще шаг, другой - и вот он уже почти на площадке, освещенной неверным пламенем уже потухающего факела… То, что Дженгиз увидел, потрясло его до самых глубин души. Он стоял в тени скалы, судорожно ухватившись за камень, не в силах ни отвести глаза от открывшейся ему сцены, ни двинуться, ни вздохнуть. Удары сердца, ставшие вдруг редкими и тяжелыми, причиняли ему нестерпимую боль, пальцы, онемев, сжали холодный камень, во рту пересохло, а он все смотрел и смотрел…

…Алие наконец выпустила из рук уже начавшие холодеть руки Халимы. Перед ее внутренним взором стремительно мчались яркие картины и образы прошлого: родной дом, где она так и не узнала, что такое настоящая семья… предательство Назмийе… жуткая ночь с Мустафой… Зала-ханым и чьи-то совсем незнакомые лица… Дженгиз. Его до боли знакомые черты. Его глаза, улыбка… которые она больше никогда не увидит. Алие застыла в неподвижности, и Мустафа, не сводивший с нее глаз, хрипло засмеялся:

- Не бойся, ты не умрешь. Пока.

Выведенная из оцепенения звуками его голоса, раздавшимися за ее спиной, Алие, не вставая с колен, обернулась к нему и медленно подняла голову… Мустафа невольно отшатнулся - в ее широко раскрытых глазах то вспыхивал, то угасал огонек безумия. Чуть пошатываясь, девушка встала на ноги, и Мустафа инстинктивно попятился назад, сжав в кулаке дуло своего ружья. Она же, не обращая на него никакого внимания, медленно подошла к краю обрыва и, словно очнувшись ото сна, огляделась вокруг… Наконец ее взгляд упал вниз, туда, где плавно текли темные воды Диджле, чуть поблескивая в свете звезд. Алие обернулась к мужу, и из ее горла вырвался резкий, страшный смех, жутким эхом отразившийся от скал вокруг. Дженгиз оцепенел, не сводя с нее взгляда… Последнее, что он увидел, была вспышка дикого торжества в глазах Алие, когда она шагнула за край обрыва.

Дженгих будто со стороны услышал свой безумный вскрик, и в ослепительной вспышке света перед его глазами вдруг встал неистово кипящий порог горной реки и белый головной платок, мелькающий в его клубящихся волнах… его ладонь вдруг нашла рукоять кинжала, стиснула ее, и он внезапно увидел белое как мел лицо Мустафы, его страшные глаза и рот, раскрытый в беззвучном вопле; а потом лезвие кинжала, тускло блеснув желтоватым отсветом, описало, широкий полукруг, и Дженгиз почувствовал горячие брызги на своем лице. Но он уже рванулся туда, за край, и его неистовый крик, в который он вложил всю отчаянную надежду, многократно повторился над рекой:

-Алиеееееееее! Я иду, держись!

Миг полета - и его тело вновь обожгли тяжелые холодные струи, на мгновение захватило дух, но эфе почти ничего не почувствовал: он стремился, торопясь, захлебываясь ледяной водой и безумно боясь не успеть, туда, где еще виднелся в волнах белый платок… точно вырванный из его ночных кошмаров.

Еще несколько бесконечных мгновений - и Дженгиз рухнул на жесткую траву берега, сжимая в объятиях свою драгоценную ношу, еще не веря, но уже чувствуя зарождающийся в душе восторг, пробужденный слабым, совсем робким биением ее сердца под его ладонью…

<Irishka> 

09.08.02

Посмотреть обсуждение этого рассказа

К странице "Впечатления о Турции"
Форум по обмену опытом поездок в Турцию